Global Look Press

"Осенью 1992-го, во время командировки в Израиль, я приехал в сектор Газа. Шел последний год первой интифады - начавшегося в 1987-м вооруженного восстания палестинских арабов на оккупированных территориях. Я брел по совершенно пустой, почти до основания разрушенной деревне, когда вдруг буквально из ниоткуда вокруг материализовалось несколько десятков совсем молодых парней. Видимо, они приняли меня за израильтянина или американца: сначала просто шли следом, постепенно сужая круг, а затем стали бросать в меня все, что попадалось под руку", - делится воспоминаниями журналист на своей странице в Facebook.

"Именно тогда я понял, что оружием может оказаться даже набитая мелким гравием банка из-под "Кока-колы" - одна такая попала мне в голову. Я бросился размахивать пресс-картой российского журналиста и прокричал "Биляди Русия!" ("Моя родина - Россия!" Именно так. Тогда это было единственное по-арабски, что я помнил от своих однокашников по МГИМО).

Гнев сменился на милость, все кинулись ко мне обниматься и затем отвели в бункер, где я провел несколько часов в обществе местного вождя - милейшего старичка по имени Имад и троих его сыновей в возрасте от 18 до 26 лет. Сам Имад в свое время закончил Московский институт дружбы народов им. Патриса Лумумбы, а его дети - престижные европейские и британские университеты (всего у него оказалось шесть сыновей, еще двое как раз учились за границей, а один погиб, взорвав себя на израильском блокпосту).

Меня поразило вдохновение, с которым они на великолепном оксфордском английском рассказывали о готовности в любой момент умереть за свои идеалы, прихватив с собой на тот свет максимальное количество врагов. Я видел, как блестели глаза этих парней, когда они говорили о геройской смерти брата - и в этом блеске не было боли от утраты - только гордость и радость, смешанная с ревностью от того, что он умер так красиво, а как умрут они - Аллах знает. Но в том, что они все умрут на войне, не сомневался никто.

- Знаешь, чем отличаешься ты и твои ровесники на Западе, в России в том числе, от моих сыновей? - с улыбкой сказал Имад на прощание. - Вы потеряли веру и смысл жизни. Смысл вашей жизни - накопление и потребление. Вы не готовы умереть за великую идею. А только такая готовность делает жизнь мужчины по-настоящему полной. Именно этому меня учили когда-то в Москве.

Я не знаю, что произошло с Имадом и его сыновьями с тех пор. Но я уверен, именно такие фанатики, как они, сидели у штурвала самолетов 11 сентября 2001 года. Именно такие же, только не дошедшие до Сорбонн и Кембриджей, взрывали себя в московском метро, врезались в толпу мирных граждан в Ницце и в Берлине. Именно такие воюют в рядах "Исламского государства" (организация запрещена в РФ. - Прим. ред.) и будут воевать под знаменем другой запрещенной в России организации, которая придет ему на смену. Отличие этих боевиков от сыновей Имада в том, что те воевали только за независимую Палестину, а эти - за торжество своих идей во всем мире.

Терроризм как авангард цивилизационной войны - это, прежде всего, идеология, которую одними авиаударами не победить. Как бы ни пытались нас убедить в обратном американские, натовские или российские генералы и политики. Бомбы лишь помогают фанатикам красиво умирать, а их идеологам - пополнять ряды сотнями тысяч новых фанатиков.

Нигде вы не найдете эксперта, который предложит вам единственно верный выход. Вывод войск (российских, коалиционных или всех сразу) уже невозможен по целому букету причин, но даже, если бы вдруг такое случилось, нет никаких гарантий, что через год Сирия не превратится в халифат. Эскалация войны приведет к новым миллионным жертвам и бесконечному потоку беженцев. На сегодняшний момент это патовая ситуация и для Запада, и для России. И она будет оставаться такой до тех пор, пока американские, европейские и российские политики не перестанут действовать в парадигме "каждый за себя", декларируя общие интересы, а на деле преследуя в первую очередь свои".